* » » Раззява

**

Раззява

Раззява

Червя я накопал много, даже не накопал, насобирал, крупных, жирных — для наживки то, что надо. Ночью шел ливень, долгий, обильный, и было достаточно перевернуть лопатой верхний пласт почвы, чтобы набрать дюжину извивающихся земляных обитателей. Я клал их в банку, присыпал землей с грядок и переворачивал следующий пласт. Лопата без усилий входила в рыхлый и мягкий грунт, работалось легко и быстро.

В том году июль в Карелии выдался невероятно жарким, и дождик пришелся кстати. Обычно на грунтовой дороге, ведущей от автобусной остановки до деревни Пялозеро, всегда есть лужи, но вчера, когда я вечером вышел из рейсового автобуса, следовавшего по маршруту Петрозаводск — Гирвас, и направился в деревню, не увидел ни одной.

В предвкушении азартной ловли я пересмотрел все рыбацкие снасти Петровича, прикидывая, какие удилища возьму с собой.

— Сашуха, так ты что, прям сейчас идти хочешь?

В голосе старшего товарища слышались нотки удивления.

— А почему нет? — поинтересовался я.

— Так пустой вернешься, ну, на вечерней зорьке, может, ведерко и натаскаешь, а днем удить глупая затея, только время зря потратишь.

— Петрович, так я ведь год назад у тебя был и удочку только сейчас в руки взял, просто тянет на поплавок посмотреть.

— Да я разве возражаю… Сходи, коль охота есть, разомнись для настоящей-то рыбы. Да только вот что, смеркаться начнет, сразу собирайся, до темени не засиживайся: к вечеру ближе опять хорошо ливанет. Чувствуешь, как парит?

Чувствовал не только я. Вся многочисленная домашняя кошачья живность, обычно вылавливающая мышек и лягушек или активно шастающая по двору и присматривающая, где бы что бы стибрить, сейчас, изнывая от жары, пряталась в тени. Только начало одиннадцатого, а жарища — как будто черти в преисподней раскочегарили все топки, решив сварить уху непосредственно в озерах и реках.

— В каком месте удить будешь?

— В сторону Наволока (деревня на противоположном берегу) пойду, на большой остров, а если там клева не будет, с лодки попробую.

— Водовицу Аришину бери, она у причала.

Погрузив все необходимые принадлежности для ужения, я отстегнул лодочную цепь от опорных быков и взялся за весла. Успел отойти метров на сто от берега, когда вместе со скрипом уключин услышал у себя за спиной легкое тарахтение лодочного мотора. Обернулся — мне навстречу шла лодка. Гул от движка усиливался, но буквально метров за двадцать до того, как поравняться, звук мотора замолк. Мы подошли друг к другу вплотную, борт к борту. Сосед, близкий друг Андрея Петровича, Юрий Владимирович Киселев возвращался с рыбалки.

— Саша, здравствуй, когда приехал? — спросил он, протягивая мне руку.

— Доброго здоровья, Юрий Владимирович, — отвечал я, пожимая его ладонь, — вчера вечером заявился.

— И что, не утерпел, сразу за рыбой? Так сейчас клева до вечера не будет…

— Да я на воду вышел, чтобы размяться да потренироваться малость, за год-то напрочь забыл, как подсекать надо.

Владимирыч улыбнулся:

— Ты перекусить-то с собой взял? До вечера проголодаешься. Лизавета (его супруга) вчера пирожков напекла, да я их все не осилил. На-ко вот, возьми, ты парень молодой, умнешь остаток за милую душу.

Владимирыч протянул мне сумку со снедью. Конечно, поесть я с собой прихватил, но отказываться от таких пирогов, какие пекут хозяйки в Пялозеро, просто грешно, и я аккуратно подхватил провизию из рук соседа.

— Спасибо. У нас в Москве подобной роскоши, как у вас, нет. Сосед мой каждый вечер со спиннингом на пруд в парк ходит, но уловы не те…

— Ладно, Саша, давай, вечерком загляну к Петровичу.

Я снова взялся за весла, да и Владимирыч не стал заводить мотор, благо до берега было три десятка гребков. Час времени потребовался мне, чтобы подойти к острову. Став в тень под нависающую скалу, я прижал к ней лодку одним бортом и бросил два якоря: один с кормы, другой со стороны носа. Так делают всегда, когда необходимо удержать судно в нужном положении. Если бросить один якорь, течение или ветер может развернуть плавсредство. Нанизав наживку на крючки, забросил четыре удочки и стал ждать. Поклевок не было долго. Несмотря на то что я стоял в тени и от воды чуть тянуло свежестью, вязкая, плотная, выматывающая жара властвовала безраздельно. Та самая гранитная скала, в тени которой я прятался от испепеляющего солнца, излучала тепло. Для Карелии факт невероятный. Обычно холодные даже в самую жаркую летнюю погоду, сейчас каменные глыбы были теплыми. Я положил ладонь на шершавую поверхность скалы, медленно повел руку вниз к воде и только у самой поверхности озера ощутил освежающую прохладу камня. В голову пришла мысль: а не окунуться ли мне? Но жара так разморила, что двигаться было лень. Я решил устроиться поудобнее, расстелил брезент на дно лодки и сверху положил холщовые мешки, сел на них, вытянул ноги и уперся спиной в носовую часть. Конечно, неплохо было бы сейчас окунуться, скажем, как на Курильской гряде. Там на малюсеньких островках, которые обнажаются в отлив, а во время прилива скрыты под водой, в громадных каменных глыбах под воздействием воды, ветра и солнца за долгие тысячелетия образовались достаточно большие и многочисленные выемки, заполняемые водой во время прилива. При отливе вода в этих выемках нагревается солнышком весьма прилично, да и камни теплые. Настоящая лечебная ванна с соленой водой готова. Местные, приезжающие на рыбалку или пикник, забираются в эти водоемчики и одновременно принимают морские и солнечные ванны. Здесь, в Карелии, таких естественных ванн я не встречал. Поэтому, чтобы окунуться, придется выбираться из лодки. Пока я вспоминал свои путешествия на Дальний Восток и думал, купаться или нет, сон незаметно сморил меня. Кемарил я часа три, не меньше. Пробуждение было удивительно долгим. Протер глаза, перегнулся с борта, зачерпнул воды, умылся, прогоняя остатки сна. Да, хорош рыбачок. Осмотрел крючки на удочках. На всех четырех наживка была объедена начисто — это обнадеживало.

Снова нанизав червей на крючки, я забросил их в воду и стал следить за легким покачиванием поплавков. Первой поклевки ждать пришлось минут семь-восемь. Поплавок вздрогнул, чуть качнулся и быстро ушел под воду, я выждал секунду и резко дернул удилище в сторону. Есть, добыча на крючке, зацепилась надежно. Конечно, пытается сопротивляться, но это бесполезно. Вытаскиваю рыбешку из воды и снимаю с крючка. Окушок, очень приличный, чуть больше моей ладошки, граммов на триста. Ну что ж, с почином.

Снова надеваю червя и забрасываю его в воду. Все четыре поплавка в поле зрения. Сколько времени прошло до следующей поклевки, не прикидывал, но вот поплавок на удочке, лежащей на носу, нырнул, скрылся с поверхности, и в этот момент я сделал резкую подсечку и вытащил пойманную добычу. Сняв окуня с крючка, привожу снасть в рабочее состояние и опять забрасываю в озеро. Поплавок на другом удилище стал подрагивать, беру снасть в руки и, дождавшись его полного погружения, делаю подсечку. Рыбалка началась. Азарт рыболовной охоты захватил меня полностью. Все внимание сосредоточено на поплавках. Центральным и периферическим зрением я слежу за этими индикаторами поклевок. Жду очередного погружения поплавка…

Вечерний клев становится более энергичным. Да, он не такой активный, как в утренние часы, но не менее увлекательный и захватывающий. Вечерний жор у рыбы не столь силен, как на утренней зорьке, и поэтому времени, чтобы сделать каждую подсечку наверняка, больше. Как правило, вечером рыба с крючка не срывается. Есть возможность не торопясь взять удилище и точно подобрать самый подходящий момент для подсечки. Поскольку клев в это время не очень интенсивный, успеваешь отследить движение поплавка на всех удилищах и даже одновременно отдать должное замечательным пирогам тетушки Лизаветы. При такой рыбалке азарт не меньший, чем утром, но азарт осмысленный, продуманный, безошибочный. Поклевки не столь частые, и то самое ведро, которое посулил мне Петрович, наполняется не очень быстро. Однако клев неплохой, и я, кроме поплавков и пирожков, больше ни на что не обращаю внимания: ни на намокшую рубаху, прилипшую к телу, ни на пот, текущий со лба, ни на все еще не спадающую жару. Из-за нее озеро обмелело, уровень воды значительно понизился, и сейчас очень хорошо чувствуется, что вся влага через три-четыре часа собирается в виде дождя опять хлынуть вниз. Петрович не зря предупреждал… Постепенно рыбий жор сходит на нет. Ждать очередной поклевки бессмысленно. Петрович как в воду смотрел: двенадцатилитровое ведро наполнено до самого верха весьма приличными окушками.

Быстро привожу снасти в походное положение, поднимаю якоря и берусь за весла. В воздухе пахнет грозой, поэтому я гребу очень интенсивно, и скорость хода у посудины значительно выше, чем обычно. Вот и пристань, загоняю лодку под причал так, чтобы она была полностью закрыта сверху досками. Натянув цепи с носа и кормы к опорам, запираю лодку на два замка. Снимаю обувь, брюки, рубаху и выбираюсь из лодки. При обычном уровне вода у самого края пирса мне до подбородка, но сейчас едва достает до груди. Вынимаю из лодки все снасти, весла, наловленную рыбу и прочий скарб и отношу в сарай. Для надежности расстилаю брезент на причал и по периметру обкладываю его камнями. Теперь вода не попадет в лодку даже через щели между досками. Одеваться я не стал, перекинул одежду через плечо, взял ведро с наловленной рыбой и направился к дому. Закрывать пойманную добычу холстиной, как обычно, поленился, о чем потом пожалел очень и очень горько.

В сенях поставил емкость с уловом на пол, под скамью, на которой держат ведра с водой. Открываю дверь в горницу: Петрович и Владимирыч смотрят телевизор и обсуждают последние новости.

— Сашуха, ты чего без порток, в баню собрался? — спрашивает Петрович.

— Да на кой-ляд мне баня, сейчас хлынет, я мылом намылюсь — и под желоб, под слив стану. Вода-то дождевая, мягкая.

— Ты смотри, Юра, дело говорит.

— Саша, дождь-то холодным будет. Если действительно под ливень пойдешь, сразу после душа разотрись да оденься, а то, не дай бог, простудишься в эдакую жару, — вступил в разговор Владимирыч.

— Да ты чего, Юра? Чтобы он заболел — да ни в жисть! Али забыл, как он зимой из пара в снег плюхается?

— Андрюша, береженого бог бережет. Ты сам-то сколько раз в жару ангину хватал: попил холодненького распаренный — и готово, забыл?

— Эко, сравнил, сколько мне, а сколько ему!

— Вот и пусть приучается беречь себя смолоду…

Да, моя безобидная шутка про купание под дождем вызвала жаркую дискуссию между друзьями. Пока они обсуждали, как мне лучше поступить, я оделся в другой комнате. Резкий и возмущенный голос Анны Дмитриевны, донесшийся сиреной из сеней, прервал беседу друзей:

— Сашуха, раззява ты ротозейская! Ерша тебе в глотку заместо водки! Что ж ты, ирод, наделал! Почему ведро холстиной не перетянул?

Мы все трое как ошпаренные бросились в сени. Картина, представшая перед нами, была страшной и чудовищной. Ведро, в котором я принес улов, валялось на боку. Живая рыба, не схваченная кошками, билась и прыгала по полу. И самое ужасное — кошачья команда вовсю уплетает мой улов. На нас ноль внимания и к нам фунт презрения. Одна кошка успела сожрать пол-окуня, начав с хвоста, с нижней половины. От боли и ужаса верхняя половина рыбины разевает рот, но, увы, сделать ничего не может: кошара плотно прижала ее лапой к доскам пола и рвет свою жертву по-живому. Другая, зажав одной лапой рыбку поменьше, второй придерживает добычу покрупнее и грызет ей голову. Третья уже объела одну рыбину и выбирает следующую… Порядка дюжины домашних хвостатых зверюг отмечала праздник живота, пользуясь моим разгильдяйством. Я просто неплотно прикрыл дверь в сенях, и этого было достаточно, чтобы кошачья команда, учуявшая свежую рыбу, добралась до моего улова. Причем шума опрокинутого ведра никто из нас не слышал. Уж на что Дмитриевна любит своих кошек, но гонять их она начала сама. Те из налетчиков, которые похитрее и попроворнее, схватив самых крупных рыбин, быстро шмыгнули в дверной проем на улицу. Но были и такие, которые всем своим поведением показывали отчаянное недовольство нашими действиями и высказывали нам в лицо все, что они о нас думают. Таких Дмитриевна брала за шкирку и выносила за порог, мы же подобрали остатки недоеденной рыбы, и я отнес их к кошачьей кормушке. Возвращаюсь к дому: на столе под навесом стоит моя сегодняшняя добыча, тазики для почищенной рыбы и потрохов, ножи для чистки, бруски для заточки.

— Так, Сашуха, — выносит свой вердикт Дмитриевна, — за свое ротозейство всю сегодняшнюю рыбу почистишь и рассортируешь сам. А вы, — она обращается к мужу и соседу, — не вздумайте ему помогать.

Это очень мягкое наказание для меня. Я полагал, что так дешево не отделаюсь и уже приготовился выслушать вечернюю лекцию о том, какой я шалопай. Ну что ж, сам так сам, чай, не впервой. Я пробую на палец, насколько острый нож, и приступаю к работе. Гремит гром, и первые тяжелые капли начинающегося дождя долетают до земли и начинают барабанить по навесу.

Автор: Александр Павлихин
Источник
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь>
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться
title="datalife engine">datalife engine
либо войти на сайт под своим именем
Добавить

Комментарии

НАША ГРУППА
НОВОСТИ
АРХИВ НОВОСТЕЙ
Апрель 2023 (5)
Октябрь 2022 (5)
Октябрь 2021 (3)
Апрель 2021 (5)
Февраль 2021 (23)
Ноябрь 2020 (7)
Кто ONLINE
Сейчас на сайте: 2
Гостей: 2

Пользователи: 
- отсутствуют

 Последние посетители: 
ОПРОС

Нужна ли сайту группа в социальных сетях? Для общения рыбаков!

Да
Нет
Результаты
 
СЧЕТЧИКИ
Экстремальный портал VVV.RU
 
ПОПУЛЯРНОЕ
НОВОСТИ В МИРЕ
НОВОСТИ В МИРЕ
РЕКЛАМА
ВИДЕО О РЫБАЛКЕ
НОВОСТИ В МИРЕ
КАЛЕНДАРЬ
«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
НАШ QR-КОД
НОВОСТИ В МИРЕ